СОЦИАЛЬНАЯ САМООРГАНИЗАЦИЯ: СПЕЦИФИКАФИЛОСОФСКО-КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА

(презентация монографии «Культурогенная сущность социальной самоорганизации»)

И. А. Донникова,

к.ф.н., доцент,

Одесская национальная морская академия

Научный интерес к социальной самоорганизации является индикатором парадигмальных изменений в науке, сосредоточенной на познании «человекоразмерных» (В. С. Степин) объектов. Социальная самоорганизация стала предметом исследования междисциплинарного научного направления – социосинергетики, в рамках которого осуществляется поиск механизмов становления социальных связей и отношений, различных социальных структур, выявляется природа социальных инноваций и изменений, в целом – специфика возникновения социального порядка. Представляя синергетическую парадигму в современном социальном знании, социосинергетика обогащает его новыми методологическими подходами к решению одной из центральных проблем – источников саморазвития общества. Вместе с тем, как становящееся научное направление, она генерирует новые проблемы в рамках социальной теории.

Социальная самоорганизация – явление чрезвычайно сложное, в его исследовании объединяются философы и социологи, математики и биологи, историки и психологи, культурологи и педагоги. В социальной синергетике сосуществуют различные методологические позиции, предлагающие свое видение социальной самоорганизации, раскрывающие многообразие сценариев нелинейной динамики. Вместе с тем, в активном междисциплинарном диалоге становится все более заметной тенденция создания «бессубъектных» моделей становления различных социальных целостностей. Возникает опасность формирования научной модели самоорганизующегося общества, подчиняющегося стихийным объективным процессам, в котором человеку отводится роль пассивного наблюдателя. Новый диалог человека с природой, о котором писали И. Пригожин и И. Стенгерс, может не состояться просто по той причине, что в создаваемой модели социальной реальности этот диалог некому вести.

Необходимость определения роли человека в процессах социального структурирования требует, прежде всего, уточнения понятия «социальная самоорганизация», которое, с одной стороны, призвано отражать связь социальных самоорганизационных процессов с природными, с другой – их специфику в человеческом бытии. По сути, актуализируется анализ социальной самоорганизации в рамках социальной онтологии, которая в качестве своих элементов включает человека, общество и природу.

Обращение к феномену социальной самоорганизации актуализируется необходимостью решения и практических социальных задач. Многочисленные «вызовы», перед которыми находится современное общество, такие как, экологический кризис, усиливающееся противостояние цивилизаций и глобализация, межэтнические конфликты и локальные войны и др. – требуют от человека овладения новейшей научной теорией, переосмысления на ее основе стратегических мировоззренческих приоритетов. Стало очевидным, что социальная реальность динамична, полна рисков и потенциальных угроз. Понятия «бифуркация», «энтропия», «аттрактор» и др., постепенно входят в повседневный язык, характеризуя не только общественные процессы и явления, но и экзистенциальные состояния человека. Вероятностный, хаотичный, многовариантный мир выдвигает новые задачи и требования. Приходит осознание того, что жить в таком мире, игнорируя его онтологические свойства – значит способствовать разрастанию хаоса, увеличению рисков и угроз. Без понимания сущности социальной самоорганизации человек утрачивает связь с реальностью, которая выходит из-под контроля, повергая его в стихию социального хаоса. Успешное решение практических социальных задач, адекватное реагирование на вызовы современности определяется способностью самого человека к изменению,умением создавать кооперативные «эффекты», находясь во взаимодействии с обществом и природой.

В связи с этим выявляется актуальность философско-культурологического анализа социальной самоорганизации, возникает необходимость обращения к феномену культуры, одна из базовых функций которой – человекотворческая. Культура включает человека в социальные процессы, определяя, тем самым, их человекомерность, выявляет созидательные смыслы социальной динамики. Философско-культурологический анализ позволяет раскрыть «субъектную» сторону социальной самоорганизации, включить в нее экзистенциальные измерения человеческого бытия, его ценностные основания.

Мы осознаем все сложности, которые возникают при использовании методов и языка естествознания в анализе человеческого бытия, мира культуры. Вместе с тем, нельзя не признавать того, что социально-гуманитарное знание не может оставаться в стороне от парадигмальных изменений в науке, способных обновить его проблемное поле и методологические подходы. На эвристические возможности синергетики указывали основоположники «науки о сложном» – И. Пригожин и Г. Хакен, а благодаря работам У. Бека, Ф. Капры, Э. Ласло, Э. Морена, О. Тоффлера,

Ф. Фукуямы, Э. Янча и др. основные понятия синергетики вошли в тезаурус социального познания. Работы российских и украинских исследователей (В. И. Аршинова, О. Н. Астафьевой, Л. Д. Бевзенко, В. П. Бранского, В. Г. Буданова, В. В. Васильковой, И. С. Добронравовой, И. В. Ершовой-Бабенко, Н. П. Назаретяна, Е. И. Ярославцевой и др.) создают методологическую базу для анализа нелинейных социальных процессов, наводят «мосты» между естествознанием и социально-гуманитарными науками.

Хотелось бы подчеркнуть, что исследование социокультурного бытия как самоорганизующегося – не погоня за научными нововведениями, а попытка найти новые решения одной из базовых проблем социального познания – соотношения индивидуального и коллективного в саморазвитии общества. Оперирующая концептом «самоорганизация», постнеклассическая наука создает предпосылки для решения этой проблемы. Выделяя в качестве своего объекта человекоразмерные системы, постнеклассика «вводит» в науку человека, а вместе с ним ценностный, социокультурный контекст, в котором осуществляется познание. Поскольку в социокультурном бытии человек выступает не только в роли познающего, а самореализующегося субъекта, создающего экзистенциально-личностное бытие, становится возможным переход от человекоразмерности к человекомерности. Концепт самоорганизации позволяет исследовать социокультурное бытие с позиции становящегося субъекта, наполняющего его созидательными смыслами в процессе самореализации. Представляется важным «озвучить» проблему взаимосвязи культуры и социальной самоорганизации, которая, как оказалось, имеет выход и на проблему человека. В синергетическом контексте это проблема идентичности человека как самоопределения в человеческом и античеловеческом. Как справедливо заметила И. С. Добронравова, к научным вопросам «Что?», «Где?», «Когда?» и «Как»?» синергетика побуждает добавить еще один вопрос – «Кто?»: Кто может знать? Кто должен действовать? Кто может надеяться? [2, с. 307].

Синергетические схематизации, прошедшие «апробацию» в социальной синергетике, успешно используются и в социально-философском познании, адаптируются к его языку и методам. При этом речь не идет о «переназывании» известных социокультурных феноменов, в чем часто упрекают социосинергетику. Точнее говорить о переинтерпретации, предполагающей «погружение» исследуемого объекта в нелинейный контекст, обнаружение его способности к самоорганизации. Таким объектом является социальное бытие, включающее человека, общество и природу и способное порождать культуру. При этом изменяется содержание понятия социальной самоорганизации. Оно отражает процесс становления социального бытия путем когерентного взаимодействия человека, общества и природы. Во-первых, такое понимание социальной самоорганизации выходит за социологические рамки, отсылающие к обществу; во-вторых, снимает противопоставление самоорганизации и организации как спонтанного и управляемого процессов. Для человека, создающего социальное бытие, управление им становится самоуправлением, организация – самоорганизацией. Понимать это – значит мыслить синергетически, рассматривать человеческое бытие в качестве неотъемлемой части целостного самоорганизующегося мира.

Философско-культурологический анализ социальной самоорганизации предполагает использования не только теоретических схематизаций самоорганизационных процессов. Возникает необходимость перехода к концептуальной модели, задающей характер отношений между структурными элементами социального бытия, в частности, модели «целое в целом» (И. В. Ершова-Бабенко). Она позволяет представить человека, общество и природу как сложные открытые нелинейные целостности, становление которых осуществляется в особой нелинейной среде – интерсубъективности. Процессы социальной самоорганизации, таким образом, охватывают индивидуальное бытие, межиндивидные взаимодействия, собственно общество и включаются в природу.

В социальной нелинейности активизируются как энтропийные, так и самоорганизационные процессы, продуцируется социальный хаос и осуществляется его трансформация в творчество. Тем самым, становление социального бытия происходит и благодаря, и вопреки хаосу, «носителем» которого является человек. В связи с этим возникает вопрос о сущности социальной самоорганизации, об определенном универсальном негэнтропийном «механизме», не только создающем когерентные социальные взаимодействия, а наполняющем социальный порядок человекотворческим, ценностным содержанием. В контексте человекомерности социальной самоорганизации актуализируется связь человека и культуры. Раскрывая сущность культуры, становится возможным понять сущность социальной самоорганизации. Важно, что появление культурного контекста в исследовании социальной самоорганизации адресует нас к методологическому багажу социально-гуманитарного знания, а именно, феноменологии, герменевтике, экзистенциальной философии, сосредоточенных на проблемах жизненного мира, понимания, экзистенции, в общем – бытия человека и культуры.

Постнеклассическая наука делает возможным переход к пониманию культуры как способа социальной самоорганизации, предпосылки для которого сложились в истории философско-культурологического знания.

В предшествующих научных парадигмах (классической и неклассической) прослеживались тенденции либо объективирования (отождествления с социальным (социумным) порядком), либо субъективирования культуры (отождествления ее с человеческой субъективностью). Постнеклассическая наука обладает интегративным потенциалом, в концепте самоорганизации объединяя становление с его предпосылками и результатами. Применительно к культуре это находит выражение в формировании представления о ней как о целостном процессе становления человека и общества, в котором личностные смыслы человеческого бытия определяют ценностное содержание социального порядка, включают природу в мир культуры. Культура в синергетической парадигме предстает как триединство творческого потенциала человека, способа его реализации и результатов творчества. В нелинейном становлении экзистенциальная связь человека и культуры определяет созидательность культуры, ее защитную функцию в человеческом бытии.

В обосновании этого концептуального положения необходимо задействовать тезаурус синергетики, что снова порождает проблему.

В социально-гуманитарной области так называемая аутентичная синергетика, опирающаяся на язык математики, в принципе не применима. Выход – в использовании синергетической метафоры. Как методологическое средство, она позволяет воссоздать социальный нелинейный контекст, в котором возникают неустойчивость, хаотичность, бифуркации, аттракторы, параметры порядка и т. д. Ее методологическая функция заключается и в том, что она позволяет «гуманитариям» не приспосабливаться к самоорганизационной теории, а переинтерпретировать ее положения, обнаруживая новые подходы к решению собственных проблем, с учетом собственного методологического багажа. Возникает возможность ввести в модели самоорганизации «живого» человека, и это задача исключительно социально-гуманитарного знания как неотъемлемой составляющей постнеклассической науки.

Ключевой, на наш взгляд, может стать метафора хаоса, поскольку, как известно, именно хаос создает предпосылки самоорганизации. Выявление его истоков в структурных элементах социального бытия становится возможным при соответствующей переинтерпретации базовых положений философской антропологии, герменевтики, философии диалога, социальной философии. Выявляются основания для введения таких метафор, как эссенциально-экзистенциальный, интерсубъективный и социальный хаос.

Метафора эссенциально-экзистенциального хаоса является интегративным обозначением полисущностности человека, определяющей его потенциальную предрасположенность к созиданию (самосозиданию) и разрушению (саморазрушению). Как носитель эссенциально-экзистенциального хаоса, человек обретает специфическую особенность – продуцировать смысловое содержание жизни. Метафора интерсубъективного хаоса отражает нелинейный характер межсубъектных взаимодействий. Интерсубъективность – это среда, в которой нелинейно становящиеся человеческие индивидуальности воспроизводят содержательную неопределенность коммуникации. В то же время, интерсубъективный хаос создает предпосылки когерентных индивидуальных взаимодействий, диалога и понимания. В интерсубъективности как нелинейной среде происходит становление культуры как способа самоорганизации человеческого бытия. Социальный хаос – это хаос на макроуровне социального бытия, он отражает состояние социальной неопределенности, возникающее в процессе разнонаправленного объективирования сущностных сил человека. Специфика его выражается в «анонимности», утрате человеком экзистенциальной связи с миром, избыточном проявлении универсальной человеческой сущности. Нелинейность социума, а соответственно и риск саморазрушения тем выше, чем более дистанцирован от социальных процессов человек. В рамках философско-культурологического анализа нелинейность социума может быть выявляена в динамике цивилизационного и ментального. Представляя связанные между собой технологический (рациональный) и психологический «срезы» социального бытия, цивилизация и менталитет создают необходимые условия для становления человека и общества. Вместе с тем, они являются единым энтропийным фактором, продуцирующим социальные кризисы и риски.

Важную методологическую функцию в философско-культурологическом анализе выполняет понятие энтропии.

В социокультурном контексте оно отражает процесс саморазрушения социального бытия. Выделяя негэнтропийную функцию культуры, мы подчеркиваем ее созидательность, способность направлять продуцируемый человеком хаос на сохранение и развитие человека и общества. Культура как творческая человеческая потенция заключена в эссенциально-экзистенциальном хаосе, зарождается в нелинейных межсубъектных взаимодействиях и получает выраженность в объективированных формах человеческой деятельности. Негэнтропийная направленность культуры обусловлена ее экзистенциальной связью с индивидуальным бытием человека, выраженной в сущностной потребности человека – самореализации через смыслополагание (понимание).

Культура осуществляет культурогенный синтез, переводя изначальную смысловую неопределенность человеческого существования в ценностную упорядоченность социокультурного бытия. Суть культурогенного синтеза выражается в понимании, которое представляет собой процесс (смыслополагание, осмысливание), и состояние (переживание человеком слитности с миром). Через понимание возникают когерентные взаимодействия открывающихся друг другу индивидов, складывается специфически человеческая – социокультурная общность, представляющая не только упорядоченное, но и ценностное со-бытие становящихся человеческих индивидуальностей. Культурогенный синтез является «квинтэссенцией» социальной самоорганизации, а смыслополагание становится свойственным только человеку механизмом перехода от хаотичности к ценностно наполненной упорядоченности.

Через осмысливание поддерживается когерентность структурных уровней индивидуального бытия – духовности, телесности и предметности. Возникает динамичная целостность – индивидуальная культура, самоуправляемая и открытая самоорганизующемуся миру.

В интерсубъективности смыслополагание «пробуждает» нравственность как сущностную основу культуры. Возникает согласованность индивидуальных интенций, толерантное пространство коммуникации, в котором ценность «Я» обнаруживается в ценностном отношении к «Другому». На макроуровне социального бытия культурогенный синтез находит выражение в формировании мировоззренческих приоритетов, определяющих характер отношений человека, общества и природы. Наполняясь личностным содержанием, они формируют единое ценностно-смысловое социальное пространство.

Таким образом, экзистенциальная связь человека и культуры определяет процесс структурирования социального бытия, смысловую наполненность возникающих социальных порядков. Становящийся в культуре человек заинтересован в сохранении общества и природы как своего «жизненного мира». Как творец культуры, человек органично включается в природные процессы самоорганизации, сохраняя при этом свободу самореализации в полноте своих духовно-телесно-предметных характеристик. Социальное бытие, в котором сохраняется связь человека и культуры, становится социокультурным бытием – органичной составляющей Универсума.

Литература

Астафьева О. Н. Синергетический подход к исследованию социокультурных процессов: возможности и пределы / Ольга Николаевна Астафьева. – М.: Изд-во МГИДА, 2002.
Бевзенко Л. Д. Социальная самоорганизация. Синергетическая парадигма: возможности социальных интерпретаций / Любовь Дмитриевна Бевзенко.– Киев: Ин-т социологии НАНУ, 2002.
Добронравова И.С. Постнеклассическая рациональность и философские основания синергетической методологии / И.С. Добронравова // Постнеклассика: философия, наука, культура: Коллективная монография; [отв. ред. Л. П. Киященко и В. С. Степин]. – СПб.: Издательский дом «Міръ», 2009. – С.
Ершова-Бабенко И. В. Психомерные среды в контексте психосинергетики и их роль в постнеклассическом понимании социума – нелинейное целое в нелинейном целом / И. В. Ершова-Бабенко // Синергетическая парадигма. Социальная синергетика;[под общ. ред. В. В. Васильковой]. – М.: Прогресс-Традиция, 2009. – С. 314 – 326.
Постнеклассика: философия, наука, культура: Коллективная монография [отв. ред. Л. П. Киященко, В. С. Степина]. – СПб.: Издательский дом «Міръ», 2009.
Табачковський В. Г. Полісутнісне homo: філософсько-мистецька думка в пошуках «неевклідової рефлективності» / Віталій Георгійович Табачковський. – К.: Видавець ПАРАПАН, 2005.